ПРЯМОЕ ДЕЙСТВИЕ - "КОКТЕЙЛЬ МОЛОТОВА" В СИСТЕМУ (БИОГРАФИЯ И.О. ГАРКАВЕНКО)
Игорь Олегович Гаркавенко родился в 1974 году в г. Харькове, где и жил до своих 23 лет, пока не начал борьбу с системой, теми способами, которые счел необходимыми. Игорь вырос без отца, с матерью и бабушкой. Однако мужские качества и сила воли были у него в избытке. Окончив среднюю школу, он не спешил поступать в какой-нибудь "вуз", работал на фабрике и углубленно занимался самообразованием. По знанию истории, пониманию ситуации в стране он превосходил многих.
До 21 года политикой активно не занимался, ограничиваясь общим интересом к событиям, освещаемым в СМИ. Летом 1995 года пришел в Харьковскую областную организацию Партии Славянского Единства Украины. Это явилось его первым политическим шагом. Благодаря волевым качествам и целеустремленности, вскоре вокруг Игоря стали вращаться некоторые члены организации. Он был на голову выше многих партийных активистов. Следует отметить, что в середине 90-х годов Партия Славянского Единства в Харькове, являясь официальной политической организацией, была, по сути, единственной русской националистической партией. Причем русский национализм, почти неприкрытое желание присоединить Украину к России, было свойственно не только Харьковской организации ПСЕУ но и членам "Славянского Единства" в других областях.
И.Гаркавенко, поначалу, счел, что он попал по адресу. Принялся участвовать в немногочисленных мероприятиях "Славянского Единства". В организации доминировали традиционалисты, патриоты консервативного склада, отчасти ориентированные на РНЕ, отчасти на ЛДПР, "Память" и прочие российские структуры. В мае 1996 года Партия Славянского Единства проводила в Харькове свой III-й съезд. На него собрались делегаты из большинства областей Украины и актив Харьковской организации. Съезд проходил в одном из центральных зданий города, во Дворце Труда. Информация о предстоящем мероприятии дошла до политических противников. К тому же в актив ПСЕУ пробились люди, бегающие к украинским национал-озабоченным, в УНСО, к примеру. И УНСО (организация весьма неоднозначная, но в тот период - откровенно антирусская) решила устроить на съезде провокации. Собрав придурков с разных областей в количестве до нескольких сотен, парубки пытались сорвать съезд, устроить драку с делегатами и милицией. Особо им ничего не удалось, нескольких красавцев повязала милиция, несколько крепко получили в голову от членов "Славянского Единства". Съезд ПСЕУ еще работал два дня. Но вот Игорю Гаркавенко, который присутствовал на съезде, как и его другу-однопартийцу из Херсона Роману Кислову, поведение УНСОвцев не понравилось. Кислов оттянулся на месте, отбив одному украиномовному голову, а душа Игоря требовала возмездия непрошеным гостям.
Игоря Гаркавенко отличали стойкие имперские убеждения, желание видеть русских, украинцев, белорусов объединенными в одно государство. УНСО и им подобные организации, несмотря на интерес к ним со стороны Гаркавенко, являлись его политическими антиподами.
Программа, декларированная "Славянским Единством", Игоря устраивала, но ее действия он считал недостаточно радикальными. В сентябре 1996 года Гаркавенко ушел из Партии Славянского Единства, чтобы самостоятельно заняться борьбой с режимом и, в частности, с маргинальными организациями, представляющими угрозу для торжества Славянской (или Российской) Империи. Р.Кислов, учившийся, и, следовательно, живший в Харькове, не оставил И. Гаркавенко, который из-за возраста, несгибаемости и волевых качеств, являлся для него олицетворением лидера.
Свою организацию, как удалось узнать впоследствии, Игорь назвал Украинская Национально-Революционная Армия (УНРА). Для нее даже был составлен устав. Однако, свои первые отчаянные действия Игорь Гаркавенко продумал и совершил, будучи просто порядочным гражданином.
В ночь на 17 сентября 1996 года какие-то неизвестные лица кинули несколько бутылок с зажигательной смесью в штаб-квартиру Харьковского УНСО, расположенную на центральной улице города. Огонь уничтожил комнату с находящейся в ней мебелью и оргтехникой. Пожарные поработали на славу и не дали огню уничтожить здание. На месте пожара была найдена листовка, подробно обвиняющая УНСО в преступлениях против русских и России. Все указывало на поджог. УНСО отказалась выставлять претензии за ущерб и писать заявление в соответствующие органы, заявив, что самостоятельно разберется с поджигателями. Это было чересчур самонадеянное заявление. Поджог обильно осветили в СМИ. Однако, общественное мнение среди тех, кто услыхал об инциденте, склонялось к версии, что УНСО подпалило само себя, с целью саморекламы.
Постепенно поджог УНСО потерял актуальность. В Харькове наступала зима. В ПСЕУ Игорь уже не появлялся. Уже, как лидер УНРА, он поддерживал кое-какие контакты с Белгородским РНЕ, но также был разочарован их косностью. Даже в тот момент рассвета организации Игорь видел возможную бесперспективность РНЕ.
В планы Игоря входило: зарегистрировать УНРА, подобрать туда нескольких бойцов по принципу качества, а не количества, выпускать листовки и проводить подпольные радикальные акции на Украине. Кое-какой старт Игорь взял, но практически на старте был остановлен соответствующими органами.
В ночь на 1-е декабря 1996 года Игорь Гаркавенко и Роман Кислов кинули несколько бутылок с зажигательной смесью в помещение русофобской организации, т.н. "Товариства украинськой мови та культури "Просвiта". На ниве тупой и упорной борьбы со всем русским и российским на Украине "Просвiта" занимала и продолжает занимать передовые рубежи. И вот холодной ночью стекла огромных окон на втором этаже в пристанище "нацiональносвiдомых" разлетелись вдребезги. Правда, сторож у них оказался бодрствующим и сразу пожар потушил, не обращаясь за посторонней помощью. Жертв и убытков не было. Поджигателей задержать не удалось (но на следствии Гаркавенко и Кислов сразу заявили об этом деле). На месте поджога нашли неиспользованные бутылки с "коктейлем Молотова" и вновь листовки. На следующий день руководство "Просвiты" провело вонючую пресс-конференцию на которой, естественно, обвинило во всем "руку Москвы" и, почему-то, жидо-бiльшовiкiв. Игорь Гаркавенко видел врагов русских и украинских людей, там, где они потенциально могут быть. И с этой точки зрения его действия выглядят логичными.
В 20-х числах февраля 1997 года кто-то поджог Израильский Культурный Центр. С огнем пожарные боролись до утра. Справились, но Израильский Культурный Центр (ИКЦ), выдвинул первоначально сумму ущерба в 3 тыс. гривен. А этот центр выполнял, по сути, функции Израильского консульства и во всю готовил репатриантов.
Почерк всех трех вышеперечисленных поджогов был идентичен. К тому же возле ИКЦ вновь оказались листовки, на сей раз антисионистского содержания. А молва об УНРА уже шла по Харькову. Игоря многие знали. Рома Кислов совсем не скрывал своих подвигов. От него в ПСЕУ узнали о его личном участии в поджогах УНСО и "Просвiти". Как оказалось впоследствии, в поджоге Израильского Культурного Центра Р. Кислов не участвовал по своим соображениям. Короче, к моменту задержания Игоря Гаркавенко, о делах УНРА знали уже не менее двух-трех десятков харьковчан, к организации отношения не имеющих. ИКЦ продолжал раздувать скандал с поджогом. В газетах появилась цифра 3 тыс. долларов ущерба, затем 5 тыс., и перед самым арестом УНРА - 10 тысяч зеленых!
Игорь планировал и дальнейшие действия, которым в ближайшие годы не суждено осуществиться. Вечером 7 марта, в канун женских торжеств огромная толпа милиционеров вломилась в студенческое общежитие, где жил Р. Кислов, арестовала его и задержала еще с десяток соседей, посчитав, что они состоят в УНРА. К вечеру их отпустили. А вот Игоря Гаркавенко взяли прямо дома, подослав к нему друга-соседа, которому он доверял.
Следует отметить, что за пару дней до разгрома УНРА посол государства Израиль приехал в Харьков и имел трехчасовую (!) беседу с начальником СБУ Харьковской области. По сведениям одного информированного еврея, разговор на встрече посла и главного СБУшника шел о недавнем поджоге ИКЦ и о необходимости срочно найти и покарать виновных. Начальник СБУ вынужден был уступить еврейскому натиску и пообещал, а слово свое сдержал.
В итоге, арестованными оказались Игорь Гаркавенко, который сразу пошел как организатор всех поджогов и лидер группы, его верный сторонник и член УНРА и "Славянского Единства" Роман Кислов, а также еще один парень по фамилии Кандыба, который был, по сути, не причем. Политикой он не интересовался, ради идеи не рисковал, но вдвоем с Игорем Гаркавенко пытался поджечь Израильский культурный центр. Просто, как товарищ Игоря. За компанию...
Машины-монстры украинского следствия и "правосудия" заработали. Гаркавенко и его товарищи были задержаны 7 марта 1997 года, а суд над ними (с вынесением приговора) состоялся лишь через полтора года, в конце лета 1998 года. Все это время ребята пытались преподнести себя в том виде, в каком они и были - политических бойцов с режимом. Но "политика" предполагала большие сроки. К тому же в "самостiйнiй" Украине политических заключенных быть не должно. Таково мнение ее "верхов". И ребят подводили под банальную уголовную 39-ю статью (3-я часть) УК Украины - "Умышленный поджог, совершенный по предварительному сговору группой лиц, с причинением материального ущерба в особо крупных размерах и могущий повлечь человеческие жертвы". Что-то в этом роде... По такой статье, наверное, впору было судить крестьян до 1918 года.
Ни Гаркавенко, ни Кислов не упирались. В 1999 году Р. Кислов, не участвующий в последнем пожоге, покинул места заключения и рассказал руководителям Харьковского ПСЕУ о том, что случилось с ним и с Игорем после задержания. Игорю менты попытались создать адские условия прессинга и беспредела. Самого Кислова напоили какой-то жидкостью, способствующей потоотделению, привязали наручниками к калориферу и оставили одного на несколько часов. Это помимо избиений, "слоников", допросов с пристрастием... От Гаркавенко и Кислова требовали дать показания на руководителей Партии Славянского Единства, считая, что они организаторы акций, на некоторых других известных харьковских деятелей. Через несколько недель следствия украинские менты решились на новую заморочку. На допросах они стали настойчиво требовать от Игоря Гаркавенко от своего имени и от УНРА официального извинения перед государством Израиль за поджог их центра. Игоря начали прессовать. Он от извинений отказался. К чему извиняться перед политическими противниками, деятельность которых опутала сетями нашу Родину? Но следователи требовали своего. Игоря посадили в пресс-хату. К слову, в Харьковском СИЗО, по словам Кислова две беспредельные пресс-хаты. Гаркавенко перевели в хату к "Борману". Он держал ее со своими шестерками и прессовал людей для следствия. "Борман" - бывший мент, полковник. Получил срок, но в колонию его не перевели, оставили в СИЗО, работать на мусоров.
Игоря перевели в пресс-хату бывшего мента и начали требовать извинений перед Израилем. Унижения и издевательства беспредельщиков не сломила Гаркавенко. Через несколько суток "Борман" пообещал, что если Игорь не напишет письменное извинение, то этой ночью его "опустят". Игорь не стал ждать петушиной ночи и порезал себе вены. Сделал он все молча, лежа на верхнем ярусе нар. По падающим сверху каплям крови сосед понял что с Игорем. Его забрали в санчасть и откачивали в реанимации очень долго, так как он уже был без сознания.
Из родственников у Игоря на свободе осталась лишь мать и престарелая слабослышащая бабушка. Без сомнения, они очень тяжело переживали арест Игоря. В то время, когда Игорь находился в реанимации, следователи (их было два: Санчишин и Горюнов) вызвали его мать и сказали, что Гаркавенко умер в СИЗО. Мать, не выдержав потрясения, от известия о смерти единственного сына сошла с ума.
Игорь выжил. Своим поступком он приобрел определенный авторитет в СИЗО. После выхода из больницы менты вновь попытались вкинуть его в пресс-хату. Однако нормальные пацаны за определенную мзду, уговорили охрану посадить Игоря в обычную хату.
Тем временем мусора, в лице Санчишина и Горюнова, таскали по повесткам на допросы председателя Славянского Единства и его заместителя. В активе ПСЕУ нашелся один провокатор, педерастической внешности и образа жизни, Вадик М. Он, вызванный в качестве свидетеля, оговорил своих товарищей. Но больше оговорить никого не удалось. И на скамью подсудимых сели Гаркавенко, Кислов и Кандыба.
Судили ребят по уголовной статье за поджоги. О политике - ни слова. Игорь, как организатор, получил 9 лет, Роман, не участвующий в поджоге Еврейского Центра - 4 года и через два по амнистии был выпущен. Кандыба, пытавшийся откреститься от всего, получил только за один поджог ИКЦ - 8 лет колонии!
Кстати, Израильский Центр так и не смог ни следствию, ни суду предъявить необходимых документов для обоснования, якобы, причиненного материального ущерба. Ни на 3 тысячи гривен, ни на сколько-нибудь тысяч долларов.
После суда Игорь Гаркавенко отбывает наказание в Полтавской исправительной колонии №64. Он начал активную переписку со старыми соратниками из "Славянского Единства". Благодаря этому на зоне он регулярно получает газету "Лимонка". Игорь написал, что считает Национал-большевистскую партию (НБП) наиболее радикальной, революционной и правильной организацией на всем русско-украинском пространстве. А ведь о многих других организациях он знал не понаслышке. На зоне Игорь официально отказался от украинского гражданства, вступил в НБП, серьезно занялся продолжением самообразования. Игорь непоколебимо верит, что выйдет на свободу более опытным революционером и начнет свою борьбу за Великую Россию. "ЛИМОНКА".
