Буржуазно-демократический строй образовался в Греции с огромной исторической задержкой, пересекаясь с формами буржуазных реакционных переворотов, таких как диктатура и фашизм. Не успев родиться и дать греческим рабочим тот спектр демократических свобод, который приобрели рабочие Запада, она быстро начала изживать себя. С самого начала своего становления греческий капитализм, держащийся на иностранных кредитах, оголтело пытается встать на ноги за счёт эксплуатируемых масс. Государственный аппарат поглощает практически всю общественную собственность для стабилизации капиталистических отношений, в результате чего не только народные массы обречены на нищету, но и ослабляются низы правящего класса.
Идеологически и политически греческая буржуазия, взяв на вооружение эклектичный компот из западных философских и политических догм (поскольку образование она вынужденно получала за рубежом) и «осовремененного» наследия Византии и Древней Греции, перекрыла все пути сообщения с народными массами и крестьянством, более того, пропасть между ними всё больше увеличивалась даже на лингвистическом уровне.
Из вышесказанного становится ясно почему политическая ситуация в Греции была в то время настолько неустойчивой и тревожной, правящий буржуазный блок – слабым и хрупким, а вторжения государственных механизмов (особенно армии) – частыми. На самом деле, помимо успешного разгрома Оттоманской империи в союзе с империалистами, «непобедимая» (как во всех националистических идеологиях) греческая армия ничем особенным не отличилась, так что вся её слава – это слава неуловимого Джо. Свои главные «победы» она одержала над рабочим движением в 1944-1949 и во время восстания в Политехе. Характерной особенностью для Греции здесь является то что государственная машина даже во время хунты не смогла развернуться на всех уровнях. Различные милитаристские клики были связаны с той или другой крупной партией (либерально-венизельской или популистски-правой), имевшей своих «кандидатов в диктаторы». Эта модель частично дожила до наших дней – с учётом всех произошедших изменений и решающей роли восстания 1973 г. – показав самодостаточность и преобладание политических сил в бюрократических механизмах. Даже лидерский ракурс буржуазных партий всегда был выражен политическими личностями, а не военными.
Преданная революция, модернизация и кризис
Революционное движение 1943-1949 гг. в Греции было особенно мощным, благодаря ряду международных и внутринациональных факторов. Война и оккупация ослабили институты буржуазного государства и капиталистические производственные силы, в то время как подъём рабоче-крестьянских масс (первый раз в истории Греции по своей инициативе бросивших все силы на заполнение образовавшегося пробела!) находился в абсолютной гармонии с международной революционной волной тех лет. Никогда больше Греция не была так близка к социалистической революции.
ККЕ, продолжая следовать заповедям VI съезда и внешней политике КПСС, объявила что условия для социалистической революции не созрели (Греция-де зависимая капиталистическая страна, поэтому пролетариат слаб и не может взять в свои руки производство и планирование экономики). Поэтому как только, благодаря присущей ей позиции массовой рабочей партии, ККЕ взяла контроль над движением, она сделала всё чтобы не без помощи империалистических «союзников» (Англия-США) удержать его в рамках «прогрессивной буржуазно-демократической революции» против объективного настроя рабоче-крестьянских масс. Таким образом ККЕ обрекла революцию на поражение – поражение огромного исторического значения, повлиявшее на соотношения на политической сцене Греции на много лет вперёд.
Рабочему движению нанесён удар. Местная буржуазия и международный империализм устанавливают режим, спекулирующий на его поражении и на царящей во всём мире атмосфере холодной войны. Государственный механизм и главным образом армия, благодаря положению победителя и восстановлению капиталистических отношений при поддержке плана Маршалла и др., могут воспрянуть духом. Монархия, благодаря своим связям с этим механизмом, сыграет специфическую роль, хотя и не решающую. Внедрённая силами Запада и не имеющая никакого отношения к традициям этноса, она всегда находила союзников среди самых реакционных элементов правящей прослойки, но более менее важную самостоятельную роль монархия смогла сыграть только засчёт ослабленной буржуазии – пока в 1973 г. от неё не избавятся окончательно.
Далее следует период бурного развития капитализма, ритмы которого – одни из самых динамических в мире. Формируется тяжёлая промышленность, в это время строятся практически все крупные заводы, образуются ДЕИ (государственная компания по энергоснабжению), ОТЕ (государственная компания телефонной связи), Олимпийские авиалинии и т.д. Конечно, внезапная страсть к вложению в промышленность основывается на небывалых масштабов эксплуатации рабочих масс, обеспечивающих больший доход. С другой стороны, сформировавшийся после гражданской войны политический режим делает всё для приумножения прибыли с помощью различных фокусов на бирже и особых льгот, при этом держа рабочих в состоянии животного страха с помощью террора (аресты, убийства, репрессии). Именно в 50ых-60ых разворовывается основная часть страховых касс.
В1962 г. Греция входит в Европейское Экономическое Сообщество, что вкупе со сложившимися обстоятельствами означает серьёзные изменения на социальном уровне. Внутри самого правящего класса обостряются противоречия и разногласия по поводу модернизации политической инфраструктуры во всех отраслях, учитывая растущее давление со стороны рабочего движения, которое формируется благодаря быстрой пролетаризации греческого общества. Правительство Караманлиса-старшего предпринимает лихорадочные действия по проведению реформ (неудавшаяся конституционная реформа, реформа образования и др.).
Вновь заявляющие о себе либеральные и центристские силы под предводительством Папандреу-старшего выражают именно эту разобщенность внутри буржуазии. Что характерно, тогдашний Союз Центристов, большинство функционеров которого боролись с «коммунистической угрозой» во время гражданской, приобрёл влияние на массы именно благодаря помощи ККЕ. Программным тезисом ККЕ тогда были «Национальные Демократические Изменения», которые должны были быть достигнуты в союзе с национальной буржуазией, которую и представлял СЦ. Однако требования этих масс были совершенно не те, которые мог и хотел удовлетворить Папандреу.
Тем временем концентрация и централизация экономики ударила по мелкой буржуазии и крестьянству, так что освобождение от террора правых радикализировало их и привлекло к борьбе плечом к плечу с рабочими. Под давлением разрастающегося рабочего движения реформаторское рвение правительства примет несколько иное содержание.
Союз Центристов не продержался у власти и двух лет и в 1965 распался. Что же касается рабочего движения, то оно, освободившись от иллюзий, снова заявило о себе, несмотря на торможение со стороны ККЕ. Апофеозом станет июльское восстание 1965 г., после «королевского переворота», во время которого будут как никогда чётко видны возможности и слабости движения. Оно имело черты радикального фронта, не принимавшего диктуемых кем-то решений, но и не смогло привести своё собственное решение. Поэтому за небольшой период времени друг друга сменят несколько мертворождённых правительств, происходящих от расколов Союза Центристов и поддерживающих таким образом классовое равновесие. Когда массы разочарованы в многочисленных и бесцельных стачках, хаотичность которых была неотъемлемой частью тактики ККЕ, и начинают освобождать политические подмостки, наступает самый удачный момент для установления режима диктатуры. Последнее крупное поражение было нанесено строителям во время забастовки 12 апреля 1967 г. – что достаточно символично, поскольку именно строители начали забастовки в декабре 1960 г. и всё это время оставались непобедимым авангардом рабочего класса.
Диктатура
На фоне всех этих волнений хунта провозгласит о «коммунистической угрозе», развернув против неё идеологическую войну. Но непосредственной опасности для буржуазного режима со стороны рабочего движения в 60ых уже не было. Наиболее массовая рабочая партия, ЭДА, стояла на принципах демократизации государства и национально-освободительной борьбы. Только к концу 60ых после оживления троцкистских, маоистских, кастристских организаций революционный дух пускает ростки в сознание рабочего класса. Зачем же тогда нужна была диктатура?
Во-первых, поражение правых было политическим поражением полицейского государства, которое они представляют, и всех его социальных продолжений. Во-вторых, появление мощного рабочего движения в союзе с крестьянством и мелкобуржуазными слоями, которое умеет требовать и побеждать, не укладывалось в планы буржуазии. На самом деле рабочей борьбой было завоёвано гораздо больше того, что предполагалось юридически (зарплаты, премии, колдоговора, демократические свободы, свобода собраний). Также раскол внутри правящего класса породил острый политический кризис, а несостоятельность Союза Центристов касательно контроля над ситуацией и проведения реформ понизила его в глазах консервативно настроенной буржуазии и американского империализма. Под давлением рабочего движения он распался, дав начало новому повороту в стратегии смятенной греческой буржуазии: ориентации на европейский империалистический центр.
Кроме внутренних причин, непосредственное влияние на ситуацию оказали нужды американского империализма (Ближний Восток, ограничение влияния СССР, подавление угрожавшей его последним бастионам арабской революции), которые не могли быть удовлетворены пока не «стабилизируется» ситуация в Греции. Иначе Греция не могла бы быть использована как точка опоры. Непосредственное отношение к этим задачам имеет кипрский вопрос и греко-турецкие отношения в целом.
Таким образом, эта диктатура, как и любая диктатура военного типа, опиралась не на силу, а на слабость государственного режима и равновесие двух основных противостоящих друг другу классов. Чтобы обеспечить продолжительность этого равновесия, хунта распустила все партии, все политические и профсоюзные организации рабочего класса, что делало её более менее автономной и следовательно непохожей на предыдущие диктатуры. Хунта ограничилась деорганизацией рабочих и крестьянства, из-за ряда внутренних и внешних причин не пытаясь учинить массовый погром против класса в целом. Таким образом она пыталась продлить жизнь режима 50ых, «усмирить» рабочих и продолжить их бесконтрольную эксплуатацию. Для того чтобы усыпить их бдительность и добиться терпимого отношения к режиму, хунта обеспечила полную занятость и приемлемый уровень жизни (который был вообще-то результатом событий предыдущего периода), не решаясь поднять руку на финансовые и юридические завоевания рабочих (7часовой рабочий день, рождественские и пасхальные премии и т.д.) и обходя острые углы в актуальных международных вопросах (Кипр, арабоизраильский конфликт).
Всемирный экономический кризис, разразившийся в начале 70ых, изменил экономическую базу, на которую опиралось прежнее классовое равновесие. Подъём мирового рабочего и революционного движения, особенно в метрополиях капитализма (Красный Май), победа индокитайской революции, падение фашизма в Португалии, разложение франкизма, победа рабоче-крестьянских масс в Анголе – всё это изменит классовые соотношения.
В Греции же экономический кризис особенно обостряется в начале 1973 г.: инфляция переваливает за 30%, растёт безработица, производство приходит в упадок. Первый раз со времён Второй Мировой Войны нарушается классовое равновесие, на котором держится диктатура, так что старая политическая модель становится неприемлемой для обоих классов. Эти условия позволяют движению против диктатуры развиться и достичь кульминации во время восстания в политехе.
Правда и мифы о восстании
Уже много лет государственные историки переписывают в свои талмуды одну и ту же легенду о ребятах, пожертвовавших собой ради свободы и демократии, не побоявшись погибнуть под танками хунты. Таким образом все те, кого они сами называли «провокаторами», «подозрительными элементами» (заявление бывшего премьер-министра и лидера партии правых Канеллопулоса), «бесперспективными авантюристами» (заявление ККЕ-внутренней), «агентами КИП, действующими в соответствии с указаниями диктатора Пападопулоса и американской ЦРУ» (ККЕ/анти-ЕФЕЕ, «Панспудастики» №8) – эти мерзкие экстремисты предстают как святые мученики и невинные ангелочки.
В этом нет никакого парадокса. Как это происходит со всеми революциями и социальными движениями, конъюнктура впоследствии постаралась придать Политеху статус мифа. Фальсифицируя историю, легко навязать её как отрывочные энциклопедические сведения, не имеющие ничего общего с нашей сегодняшней реальностью. Легко объявить социальный переворот борьбой за абстрактные идеалы – которые они сами якобы пытаются претворить в жизнь. На самом же деле восстание ноября 1973 г. действительно имело характер переворота и происходило никак не с наводки тех политических сил, которые впоследствии одержали верх. История пишется не в газетах, заявлениях, архивах. История пишется на улицах.
Около 1972 г. ввиду экономического кризиса, событий мая 68го и изменений в классовых соотношениях все слои греческого общества и политические силы включая саму хунту начинают осознавать что исторический маятник снова движется. По объективным политическим и техническим причинам студенчество первым начинает предъявлять требования режиму. Около двух лет студенческое движение при помощи комитетов и различных инициатив безуспешно пыталось добиться свободных выборов в студкомы. Либо увиливанием, либо насилием хунта препятствовала этому, но на практике вопрос был решён организацией генеральных ассамблей, комитетов и координационных комиссий.
Развитие событий: от оккупаций на юрфаке к политеху
До января 1973 г. борьба имела «законную» форму вроде сбора подписей и т.д., что связано и с настроениями студентов, и с тем что лидирующие позиции в движении занимают реформисты и буржуазные оппозиционеры. Лишь небольшая часть левого студенческого авангарда предложит другую тактику: всеобщий саботаж любых действий хунты, митинги, политизация борьбы в том числе помимо студиозных требований, обращение к основной массе студентов и рабочих, оккупация зданий как метод борьбы.
В январе начинаются забастовки, в основном в Афинском Политехническом Университете – студенты протестуют против закона 1347 о заборе в армию. Ответом им служат репрессии и насильная эвакуация политеха. Есть жертвы. 16 февраля 2500 студентов-юристов захватывают на полдня здание своего факультета, несмотря на возражения либералов и реформистов. 21-22 февраля юристы осуществляют вторую акцию оккупации, с той разницей что в ней участвуют уже около 4000 студентов. Также во время второй оккупации в первый раз и настолько массово звучат чисто политические лозунги («Долой хунту», «Американцы – вон»). Более того, присутствует непосредственное обращение к массам и моментальный спонтанный ответ – более 30 000 человек собираются снаружи здания юрфака и отваживаются на небольшие стычки с репрессионными силами, что показывает прогресс в сознании. И всё это снова происходит против воли либералов и реформистов. Поэтому радикальные левые студенты (маоисты, троцкисты и др.) и сформировавшийся вокруг них левый авангард становятся более сплочёнными, более уверенными в своих силах и отказываются от «единства в борьбе с диктатурой» с буржуазно-реформистскими силами, противостоя им не только политически, но и на практике.
С оккупаций на афинском юрфаке начинается всеобщее социальное волнение. Рабочие объявляют первые забастовки. Начинаются демонстрации снаружи университетов. Хунта поспешно предпринимает попытки «либерализации» себя в виде референдума по монархии и т.д. С другой стороны многотысячная демонстрация 4 ноября (поминки Папандреу) покажет что буржуазно-реформистский план «национального единства» провалился. Демонстранты, среди которых, между прочим, было совсем немного студентов, кричали в основном лозунги против хунты и США, а не лозунги официальных организаторов.
Отдельно стоит остановится на факте слияния рабочего и студенческого движения. Первые попытки построения рабочих комитетов были предприняты в конце 1972 – начале 1973 гг., после первых студенческих акций протеста. Летом 73го они перейдут в забастовки и манифестации рабочих из самых разных отраслей. Требования вначале были в основном экономического и юридического плана – кроме, конечно, требования возобновления работы профсоюзов. Но очень скоро преобладать будут требования политического характера. Участие рабочих в акциях протеста означало не просто численное умножение политического авангарда. Оно положило начало своего рода программе борьбы, выдвинутой самими массами. Этот прогресс в массовом сознании, которому левые силы и их симпатизанты оказали посильную помощь, лишил всенародной поддержки предложенную буржуазно-реформистскую панацею – предвыборную гонку для «восстановления демократии», так же как и попытки «либерализации» хунты (амнистия всех сосланных и т.д.).
Хунта же решилась на этот шаг, поскольку буржуазия была уже достаточно сытой и довольной, а государственный аппарат и особенно армия – сильными, но буржуазные политические силы потеряли всякую связь с массами и находились в состоянии раздробленности. Деорганизованы были и рабочие, учитывая роспуск профсоюзов и раскол в ККЕ. Однако буржуазия мало чего смогла добиться в политическом плане и не смогла бы так запросто оправдать себя перед рабочими, снять с себя ответственность за диктатуру. В этом и была роковая ошибка хунты: считать «восстановление демократии» вопросом времени, мелких уступок и гарантий, без возникновения каких-либо серьёзных социальных пертурбаций. После всех тех изменений, которые произошли в греческом обществе за этот период, такая «демократия» просто не была возможна.
Что это были за изменения? Прежде всего, в результате интенсивной индустриализации 60ых пролетариат играет гораздо более важную роль в обществе, причём промышленный пролетариат преобладает – это обновлённый, динамичный слой общества. ККЕ начинает терять своё влияние на рабочих и вскоре навсегда перестанет преобладать среди организованного пролетариата – отсюда некоторая враждебность к традиционным формам заводского синдикализма во время восстания. С другой стороны революционные левые снова могли влиять на развитие событий и несмотря на сравнительно небольшую численность и политическую незрелость стали рупором левого авангарда в широком смысле слова, так что их деятельность объединила внушительную часть масс. И разумеется, свой отпечаток наложили события, происходившие на международной арене: кризис сталинистских партий, Красный Май и т.д.
1972 год – это рубеж в логике и практике масс. Начинает издаваться марксистская литература, полулегальные газеты и брошюры, социальные темы прочно утверждаются в кино и театре, в повседневных разговорах. «Мутить воду» начали студенты – и поначалу буржуазный идеологический аппарат имел силу в том числе среди них, из-за чего оккупации на юридическом были объявлены вне закона и инициатива не смогла сразу раскрыться в широкий фронт. Однако ближе к ноябрю 73го радикальные левые будут иметь большее влияние, хотя этого не будет видно по контингенту Студенческого Комитета. Главное – это восстание не было чисто «студенческим». В сущности, после оккупаций на юрфаке уже нельзя говорить отдельно о студенческом и рабочем движении – их требования объединяются в общую систему координат: против хунты, против режима, против империализма. Обновляется студком политеха, создаётся рабочая ассамблея, взаимодействующая с ним.
Хроника восстания и его роль в историческом контексте
14 ноября Координационная Комиссия принимает решение об оккупации здания политеха. Ригас Фереос (ККЕ-внутренняя) после неудачной попытки его опровергнуть удаляется из зала. 15 ноября, убедившись в непредвиденных масштабах акции, обе ККЕ возвращаются на «революционный пост». Их деятельность внутри Координационной Комиссии направлена на атомизацию студенческого движения.
Обе ККЕ настаивали на исключительно студенческих требованиях и «восстановлении демократии», препятствовали входу рабочих в здание политеха и организованному взаимодействию студентов-сквоттеров с демонстрантами (дверь была заперта, вызывалась полиция, проверялись паспорта), срывали растяжки с лозунгами, не соответствовавшими их партийной линии. Они препятствовали заседанию школьной ассамблеи и рабочей ассамблеи, отказались принять формирование общих рабоче-студенческих синдикалистических структур (точнее, приняли только двоих членов Рабочего Комитета в Координационной Комиссии). Таким образом, организационная мощь Координационной Комиссии насильно удерживалась в стенах политеха и парализовывалась бесконечными конфронтациями левых с реформистами, длившимися по многу часов. Поэтому двигателем восстания и его политическим центром становится Рабочий Комитет.
Архивные документы, заявления, действия и особенно миф о «восстановлении демократии» служат подтверждением роли либеральной буржуазии и реформистов. Исследование истории Политеха и констатация этих фактов необходимы не для банального их обличения, но для понимания реальной роли этого события. Миф о борьбе за демократию не отражает ни оккупации, ни тем более ноябрьское восстание – хотя следует добавить что качественная разница между ними огромна. Качественная разница – не в том что в Политехе участвовали несравнимо большие массы и не в том что столкновения были более жестокими и кровопролитными, с большим количеством жертв. Она вот в чём.
1) Политический контент этой битвы опирался на непосредственные требования рабоче-крестьянских и студиозных масс, это было прежде всего народное выступление против прогнившего сверху донизу общества, за которое защитники «демократии» и «общечеловеческих ценностей» Караманлис, Канеллопулос и прочие несли не меньшую ответственность чем «чёрные полковники» Пападопулос, Паттакос, Макарезос. 2) Участие масс было настолько решительным, что они не медля ни минуты пошли на столкновение со всеми формами репрессионного аппарата, полицией и армией, и не продолжили бой в следующие два дня. 3) Забастовка охватила многие фабрики и заводы, за два дня распространившись на несколько городов.
Рабочая Ассамблея играла решающую роль в восстании только до определённого момента – что означает вовсе не то, что затем события развивались «бесконтрольно», а прямо противоположное: что они были результатом сознательного политического действия масс. Они были переломом в сознании и практике – происходящим из классовой природы диктатуры, стремящимся разрешить кризис режима в пользу интересов рабочих и угнетённых слоёв населения и обязывавшим любые социально-политические коалиции иметь ориентиром рабочий класс и его интересы.
Члены Рабочей Ассамблеи занимались агитацией, призывом к созданию стачечных комитетов, раздачей листовок на рабочих местах, заводах, остановках, площадях, общежитиях и жилых кварталах. На многих заводах и стройках стачкомы были созданы, но так и остались в зачаточном состоянии из-за быстрого начала репрессий. Призыв к всеобщей забастовке был единственной интегрированной формой борьбы по конкретным требованием, единственным вооружением трудящихся и превращение их в протагонистов политического процесса. С другой стороны, важен был призыв отвергнуть «демократические» и «национально-объединительные» пути решения и положиться на собственные силы для борьбы с диктатурой и самой породившей её капиталистической системой. Благодаря этому и несмотря на все слабые места движения, логика классовой независимости вошла в применение и принесла свои плоды. Что же до самой Рабочей Ассамблеи, она великолепно функционировала на протяжении всей своей недолгой жизни, возобновляя национальные и интернациональные традиции рабочего движения, принципы рабочей демократии – несмотря на существование внутри неё множества «тенденций».
Политех – третья по счёту важнейшая дата в истории рабочего (!) движения Греции после 1920-22 и 1943-45 гг., если исключить менее значительные события мая 1936 г. и 1961-65 гг. Во-первых, ноябрьское восстание стало переломным моментом в жизни диктатуры, которая через 9 месяцев пала – что можно считать победой народного движения и чего не произошло во время предыдущих диктатур. Кроме того, это было наиболее серьёзное политическое поражение либеральной буржуазии и реформизма в новейшей истории, благодаря которому план «либерализации» диктатуры и единолично поддержанный всеми партиями пошаговый переход к «демократии» взлетели на воздух. Даже во время восстания 1936 г. и гражданской войны, не менее важных поражений буржуазной политики, массы не смогли избавиться от контроля реформистов. Во время Политеха они их в конечном счёте проигнорировали. С другой стороны, обновлённые левые силы смогли не только идеологически, но и практически оспорить влияние реформизма на массы. Поколение свободоборцев 36го (архивомарксисты, троцкисты и др.) было физически и политически уничтожено режимом Метаксаса, фашизмом и сталинизмом. Поколение свободоборцев Политеха всё ещё живо и его политическая практика главенствует в Греции до сих пор.
Политех дал поле для деятельности находившимся в идеологическом подполье тенденциям радикальной и революционной левой – троцкистам, маоистам, центристам и т.д. Результаты превзошли все ожидания. Левые приложили все усилия чтобы ввести в применение политику, основанную на следующих принципах: 1) прямое столкновение с прежней политикой всех партий, неприятие межклассового сотрудничества, 2) неприятие политики, основанной на мобилизации студентов под абстрактными воззваниями к хунте, призыв к рабочим и всему населению создать независимую политику и формы самоорганизации, 3) выдвижение не только студенческих, но и рабочих требований, а также требований всех кто оспаривал буржуазный режим и международный империализм, 4) применение форм прямой демократии на всех уровнях, 5) пропаганда конкретных форм борьбы – оккупаций, забастовок, всеобщих забастовок, городской партизанской войны – вместо неопределённого рода воззваний, используемых реформистами, 6) создание синдикалистических органов борьбы, в основном комитетов. Конечно же, весь этот политический багаж не всплыл сам по себе во время восстания, а был результатом изучения и анализа организациями марксистской традиции и свежего опыта международных тектонических сдвигов в обществе.
Девять месяцев спустя хунта находилась в таком отчуждении что внутри неё произошёл раскол, приведший её к окончательному падению после государственного переворота на Кипре. В результате всех этих процессов греческое общество в целом приближается к более радикальным позициям в мнениях, обычаях, образе жизни, становится более внимательным к новым движениям – экологическому, феминистическому и др. Перегруппируется политическая система, все партии вынужденно «левеют». Упраздняются почти все антинародные и антирабочие меры того времени, легализуется ККЕ и различные рабочие организации. Радикальные левые упрочняют свои позиции. Идёт мощная волна синдикализации, создаются профсоюзы и комитеты на заводах, в них внедряются принципы рабочей демократии. Меняется конституция и все юридические рамки. Женщины получают больше прав нежели раньше, могут участвовать в общественной жизни и вопросах экономики. Утверждаются завоевания рабочего движения: 8часовой рабочий день, 5дневная рабочая неделя, целостный график, практическое признание основной зарплаты, повсеместное подписание колдоговоров, достойные условия труда и т.д.
Сегодняшний политический процесс – во многом наследие событий конца 60ых-начала 70ых. Благодаря Политеху греческое студенчество, пролетариат и рабочая интеллигенция вооружены мощной политической традицией и органами самоуправления, а также развитой взаимной солидарностью, поэтому задача «охоты на ведьм», устроенной государством и правящим классом – разделять, властвовать и бить на поражение. Но мы не сдаёмся. Как звучит один из студенческих лозунгов, вперёд – к Политехам нашего поколения!
